Вспоминаю, как я приходила к нему в старую редакцию, которая располагалась на месте историко-мемориального музея А. В. Журавского в Усть-Цильме. Низкое и длинное одноэтажное здание. Сергей в крохотной комнате взвешивает химреактивы на лабораторных весах…
Много позже, когда сама пришла работать в «Красную Печору», находящуюся уже в нынешнем здании, у Сергея была фотолаборатория, состоящая из двух помещений: в одном – тёмная, где печатались фотоснимки, в другом – его небольшой кабинет.
Помню, как Сергей рассказывал о строительстве телевышки в райцентре. Металлические секции башни были большими и тяжёлыми, поэтому лётчики из ухтинского авиаотряда поднимали их на аэродроме Усть-Цильмы двумя вертолётами! Синхронно летели к месту строительства и виртуозно, что называется тютелька в тютельку, устанавливали конструкцию на конструкцию. Сергей фотографировал их работу. Но когда нужно было опубликовать снимок, авиаторы попросили не ставить фото в номер, потому что по технике безопасности такие трюки запрещались, и им могло влететь от руководства. Тогда Сергей применил ручной фотошоп – другого-то не было! Он закрыл на фото один вертолёт, к другому пририсовал карандашом вторую стропу, потом сделал снимок со снимка. Получилось – как будто один вертолёт несёт конструкцию и зависает над местом установки очередной секции.
Потом Сергей этот метод применил 1 апреля, когда газета выпускала полушутливый номер. Сергей совместил два снимка: рыбаков на Мыльском озере, которые тянут сеть из полыньи и чудовище из учебника биологии. При этом было написано, что зверюга на несколько мгновений появилась надо льдом и исчезла в глубине озера. Читатели поняли и оценили шутку. Но кое-кто воспринял эту публикацию всерьёз. Через некоторое время в редакцию позвонили из какого московского НИИ, учёные которого уже собрались в экспедицию для исследования Мыльского озера, и попросили подробнее рассказать про чудовище. Когда Сергей сказал, что это первоапрельская шутка – там не поверили: а как же фотография?!!
Однажды Сергей написал крохотную миниатюру, которую я помню до сих пор. «Во время наводнения сельповская баржа снялась с якоря на райсоюзовском причале и поплыла в Ледовитый океан. Но до океана не доплыла. Обмелилась на Алехинской косе и прилегла на бочок». К миниатюре был приложен снимок баржи на Алехинской косе. Кстати, остатки этой баржи до сих пор загорают на песочке.
Однажды мы поехали на Пижму на редакционном «УАЗике». Дело было под весну. Печору переехали рано утром по сухому льду. Добрались мы тогда до Верховской, а потому времени ушло много. Когда возвращались, дорога через Печору была залита водой. Водитель Арсений Осипович Осташов напряженно рулил, я ещё о чем-то говорила с Сергеем, а он как-то странно молчал… Потом Арсений Осипович сказал: «Открыть двери». «Зачем?» – спросила я, впервые попав в такую ситуацию. И только тут заметила, что вода плещется уже на подножке машины.
«Прыгать будем», – сказал водитель. «Я не умею плавать», – ответила я. «Жить захочешь – поплывёшь», – тихо и чётко сказал Сергей с заднего сидения, открыв дверь. Весь оставшийся отрезок дороги по Печоре ехали молча. До берега добрались благополучно.
Потом в политической жизни страны стали происходить стремительные изменения. Однажды в кабинет, где сидели Альбина Парфентьева и я, приоткрылась дверь. Сергей, не заходя, произнёс: «Я проснулся – здрасьте! Нет советской власти!». Потом добавил, что это заголовок из «Комсомольской правды» и протянул нам газету. Мы были поражены – такое сказала «Комсомолка»?!
Много событий из редакционной жизни, из жизни района и простых людей были запечатлены Сергеем Калашниковым. Его многие знали и многие помнят. Сергею было отпущено Господом сорок лет, из которых половину, если не больше, он проработал в «Красной Печоре». И в памяти моей он остался солнечным человеком.
Ирина Кутепова.
Фото из семейного архива Н. Г. Калашниковой. | 