Лев Смоленцев и Рем Ермолин (художник) в Усть-Цильме у дома К. М. Чупрова.1978 г.
1960 год. Лев Смоленцев впервые приезжает на далёкую северную землю, а вернее в Печорский край. Его, как специалиста по сельскому хозяйству, направили заведовать небольшой сельскохозяйственной опытной станцией, что находилась в окрестностях Усть-Цильмы. «Не скоро привык, я вятич, к забытой на Руси одежде и странной «говоре» устьцилёмов» – так начинает своё повествование о Печорском крае Лев Николаевич Смоленцев в книге «Печорские дали».
«Места в той округе до удивленья красивы. Печора, окаймлённая синью бескрайнего леса, величественно катит свои воды к Ледовитому океану; торопливо сбегают с Тимана и припадают к Мати – Печоре супротив Усть-Цильмы изумрудно чистые близнецы – сестрицы Пижма и Цильма. По ним сплывают в райцентр, кажется, жители русского средневековья от стен самого Великого Новгорода – то ли с шумного вече-собрания, то ли с широкого народного гулянья. Все пижемцы-цилемцы, да и сами устьцилёмцы, для меня были дивом-дивным: праздничная одежда-украса на них прям-таки боярская – златотканая цвета радуги в день солнечный. И реченье они сберегли старорусское, дружелюбное:
- Не кручинься, белеюшко, мы не вороги тебе, ты не недруг наш. Ты наш сын да брат и не сгинешь средь нас.
И верно, годы, прожитые на Печоре, были для меня самыми светлыми и плодотворными», – напишет после Лев Смоленцев.
Казалось бы, всего семь лет прожил Лев Николаевич в Печорском крае, а какими содержательными, плодотворными и духовно насыщенными они оказались.
Первые встречи с Усть-Цильмой и её жителями поразили и удивили Льва Смоленцева, как в своё время покорили Андрея Журавского. И кто знает, состоялся ли бы Смоленцев как писатель и историк без этих встреч с печорцами?
Ведь именно из разговора с одним из печорских старцев – Григорием Васильевичем Носовым, Смоленцев узнал фамилию основателя Печорской станции и услышал рассказ о его нелёгкой и трагической судьбе. А после посещения забытой могилы учёного и вовсе лишился покоя. Тогда-то и началось долгое и кропотливое исследование жизни и деятельности А. В. Журавского. За эти годы были обнаружены и изучены архивы Журавского, найдены родственники учёного, записаны воспоминания старожил, которые ещё помнили Андрея Владимировича.
Самому же Льву Смоленцеву выпала судьба жить и работать в доме, который ещё хранил «дух» Журавского, где каждый предмет напоминал о таинственном человеке, короткая жизнь которого, как молния, озарила Печорский край.
Почти двадцать долгих лет посвятил Лев Николаевич исследованию этой темы. Двадцать лет настойчиво и упрямо шёл он к своей цели, чтобы восторжествовала правда об исследователе, учёном, человеке большой души и сердца – Андрее Владимировиче Журавском.
В результате в 1979 году в Коми книжном издательстве вышла книга «Печорские дали».
Районная газета «Красная Печора» тогда писала: «Сейчас, когда книга вышла в свет, Лев Николаевич может снять с себя тяжёлый камень обета.
С настойчивостью Журавского шёл он тернистым путём к цели. И печорцы, прочтя книгу, поклонятся ему в ноги. А старожилы деревень, примыкающих к станции, всплакнут, пожалуй. Журавский их молодость. Испытает ли радость автор, закончивший труд, длившийся почти 20 лет?».
Несомненно, Лев Николаевич испытывал радость победы, в расцвете лет взявшись за исполнение просьбы печорского старца. К тому же занимался он исследовательской деятельностью в свободное от работы время.
Друг и большой помощник в исследовательской деятельности Льва Смоленцева, журналист и краевед Виктор Иванович Осташов писал: «Что знали о Журавском, допустим, в середине XX века? Жил де в окрестностях Усть-Цильмы помещик, капусту выращивал, жену красавицу имел, из-за которой застрелил его свой же полоумный бухгалтер в упор из дробовика. Старики серчали: «от Журавского помещиком и не пахло! Образ Андрея Владимировича был покрыт мистическим мраком. Мало того, что дворянин забрался на Печору, он ещё приказал похоронить себя у чёрта на куличках! Да нормальным ли он был?! Кому же взбредёт в голову в молодые лета писать завещание и точно предвидеть свою смерть».
Воскрешению Журавского из праха безвестности мы обязаны, прежде всего, Григорию Васильевичу Носову, старцу из Карпушевки, который, сконцентрировав в своём добром сердце любовь народа к учёному, сумел высечь ответную искру веры в сердце одного из наших современников – Л. Н. Смоленцева».
Усть-Цильма стала второй родиной А. В. Журавского, она же была источником творческого вдохновения Льва Смоленцева. Велико научное наследие Журавского, огромно и творческое наследие Льва Николаевича Смоленцева.
Весь текст книги Льва Смоленцева «Печорские дали» напитан любовью к Печоре и её жителям, наполнен удивлением и восхищением сохранившейся древнерусской культурой, северным наречием, самобытной жизнью устьцилём.
Как красочно, завораживающе-поэтично, как умело и образно, но, в то же время деликатно подаёт Лев Николаевич описание устьцилемских обрядов и традиций. Читая его, мы словно сами присутствуем в начале двадцатого столетия на сохранившем свою первозданность, народном гуляньи – Усть-Цилемская горка.
«В верхнем конце села задолго до полудня непоседливая молодёжь начала закипень гулянья: девушки в радужных одеждах, сплетаясь в гирлянды и круги, плавно накатывались на строй разнаряженных парней.
Да вы, бояре, да вы куда пошли,
Да молодые, вы куда пошли? – напевно спрашивали девушки.
Да мы, княгини, мы невест смотреть,
Да молодые, из хороших выбирать! – с поклоном отвечал им строй парней, одетых в красные, бордовые шелковые рубашки, в плисовые штаны, заправленные в яркие вязаные из разноцветной шерсти чулки. Золотисто-алая гирлянда проплывала мимо гордых «бояр», склоняясь в полупоклоне, словно буйное пёстрое печорское разнотравье под набежавшим ласковым ветерком. Шелестят дорогие шелка, лёгкой зыбью колышется синь и зелень широких сборчатых сарафанов; огромные, свитые коронами и выпущенные павлиньими хвостами шалюшки отливают множеством нежных оттенков: бледно-палевых, розовых, лазурных. На молодках поверх шёлковых сарафанов надеты своеобразные кафтанчики – епанечки – короткие, затканные диковинными серебряными или золотыми цветами. На девушках парчёвые коротеньки как бы слиты с сарафаном в виде широченных рукавов и наплечников». Живую древнюю Русь увидел тогда Лев Смоленцев в Усть-Цильме.
Те, кто бывал в Усть-Цильме, отмечали, что Смоленцев смог точно передать характеры и своеобразную речь печорских жителей. Так, один из друзей писателя, работавший ранее в Печорском речном флоте, Анатолий Алексеевич Пискун вспоминал: « …за пятнадцать лет путешествий по Печоре мне удалось довольно хорошо изучить быт и нравы тамошних жителей. Я сам из казацкого рода… И не раз замечал, что печорские люди и казаки чем-то схожи. У тех и у других своеобразный уклад жизни, свободолюбие и крепкая вера. Как выходец из казаков, я очень люблю произведения Шолохова, казачий говор… И, когда прочитал Льва Николаевича, то подумал, что он ведь северный Шолохов! Его романы пронизывает замечательный северный народный говор».
На одной из научных конференций, посвящённой 85-летию писателя, довелось мне познакомиться и с сыном Льва Смоленцева – Евгением Львовичем, который в детстве вместе с семьёй жил в Усть-Цильме, а вернее, в с. Трусово, куда его отец был направлен председателем колхоза. Сын вспоминал об этом периоде жизни: «Русские люди, особенно на Севере, исстари совместно работали, и, помню, как это было празднично, весело. На поле стан стоял, в котле каша варилась, в пологах отдохнуть можно было, и даже заночевать. И какие разговоры у костра! Устьцилёмцы ведь знатные рассказчики, особенно старики, помнящие певучие старины». Что ещё вспомнил Евгений Львович? О том, что отец был человеком «семейственным» и под каждый Новый год сам ходил за ёлкой в лес и обязательно дарил детям подарки. Невзирая на руководящую должность, Лев Николаевич по возможности участвовал в художественной самодеятельности, а также принимал участие и в семейных спектаклях, без которых не проходил ни один праздник.
Из рассказа Евгения Львовича было понятно, что отец при своей занятости всегда находил время для творчества и общения с сельскими жителями. Он не упускал «мимо ушей» ни одной фразы, ни одного слова, ни одной народной мудрости, сказанных местными жителями на «усть-цилемской говоре». Эта неподдельная любовь к деревенским жителям, к сельской жизни нашла отражение в его произведениях.
Лев Николаевич Смоленцев отправлялся на Печору вроде бы ненадолго, а прикипел душой навсегда. Впитав в себя северный народный дух, уезжал он из Усть-Цильмы с огромным багажом впечатлений от увиденного и услышанного в Печорском крае, который навсегда поселился в его душе. «Народ, действительно, был особенный: внешне, вроде, простые – охотники и землепашцы, – а внутри словно дворяне, многие свой род до седьмого колена знают. И почтенность фамилии измерялась не только крепким хозяйством, но и тем, какие в роду были молитвенники, какие древние книги передаются из поколения в поколение».
Льву Смоленцеву одному из первых удалось не только вернуть из забвения имя исследователя Европейского Севера начала двадцатого столетия – Андрея Журавского, но и воспеть в своих произведениях самобытную традиционную культуру Усть-Цильмы.
Ещё в 1976 году Лев Николаевич писал: «В наше время Усть-Цильма, сыгравшая в своё время большую роль в жизни Печорского края, стала притягательным центром туристов, историков, журналистов, писателей. Едут к истокам родной северной стороны, летят за строкой или мелодией старинных сказаний, идут полюбоваться красотой девственной первозданной тайболы, да и просто всех тянет соприкоснуться со свободолюбивыми, гордыми, но гостеприимными печорцами».
В завершении необходимо отметить, что творческая деятельность Льва Николаевича Смоленцева не замыкалась только на исследовательской и писательской деятельности. Большое количество времени он посвятил созданию фильмов по истории Печорского края. Многие жители Республики Коми помнят такие фильмы, как «Слово о Журавском», «Золото Рябушинских», «Русь Печорская», цикл фильмов о Стефане Пермском и другие.
Таким образом, все его произведения и фильмы вошли в «золотой фонд» историко-культурного наследия Республики Коми и оставили заметный след не только в истории литературы, но и в душах всех, кто соприкоснулся с творчеством Льва Смоленцева.
Любовь Рочева,
Ведущий методист ЦНТиНК. |
