Приветствую Вас Гость!
Четверг, 28.03.2024, 14:26
Главная | Регистрация | Вход | RSS
КР

МВД предупреждает!

Группа в VK

Статистика


Онлайн всего: 3
Гостей: 3
Пользователей: 0

Вход на сайт

Поддержка бизнеса

Поиск

Дежурный репортёр

Поддержим бойцов!

Каталог статей

Главная » Статьи » Страницы истории

По Архангельскому тракту

В Архангельск Никита Фёдорович Ермолин (родился в 1886 г. – умер 3 июля 1964 г.) поехал впервые. Точнее, он ехал в Мезень на ярмарку, но в ту пору про всех, кто отправлялся по Печорскому тракту в дальнюю поездку в сторону Архангельска, говорили: «Поехал на Архангельск», и сам тракт называли Архангельским. 
По сравнению с зимним трактом на Вашку, которым ездили наши предки ещё совсем недавно и который существовал уже больше четырёх веков, Печорский тракт значительно сокращал путь на Мезень, Пинегу и в сам губернский город Архангельск. Если уж сравнивать дальше эти два пути, которыми пользовались жители Печорского уезда, то они отличались друг от друга, как небо и земля. По дороге на Вашку, проходившей большей частью болотами, суземьем, проезжие постоянно теряли путь после метелей, с осени кони проваливались в болотах, весной – в ручьях. Ночевать странникам приходилось чаще всего у костров, так как станции находились далеко друг от друга, кушницкие (постоялые) избы были маленькие, отапливались «по-чёрному». Сеном обеспечивали только те подводы, которые везли почту и чиновников по государственным надобностям. По этому пути в дорогу поодиночке отваживались пускаться далеко не все, только обозами во главе с опытными проводниками или, как говорили, «с бывалыми людьми», или по казённой нужде, или «большой» нужде (большой необходимости). Дорогой пользовались, когда устанавливался устойчивый зимний путь, с ноября по апрель.
Совсем иначе выглядел новый Печорский тракт. Через каждые 15 вёрст были построены почтовые станции, где постоянно жили семьи, содержавшие жильё для проезжающих. На каждой станции можно было отдохнуть, купить сена, каравай хлеба, напоить лошадей в готовой проруби или у колодца. Через реки и ручьи были построены мосты, дороги в сырых местах выложены накатником и оканавлены, в зимнее время устраивали объезды, чтобы избежать больших вытяжек (подъёмов) для лошадей и облегчить путь. Фактически этот тракт был круглогодичным, за исключением весеннего половодья. Путь для проезжих стал менее рискованным, но в любой дороге, говорили «бывалые», всегда надо быть готовым ко всему, дорога-то ой, кака дальня!
Обоз, с которым Никита Фёдорович Ермолин пустился в путь, был небольшой: пять подвод с мясом и маслом, да ещё две подводы везли сено, чтобы не покупать корм для лошадей по дороге.
Перед отъездом вечером в доме у Никиты собралась многочисленная родня. Все давали советы на дорогу: бабы больше про то, как надо торговать, да наказы что купить и привезти, мужики – про лошадей, чтобы нормально сходили в дальнюю дорогу, велели заклеймить всю сбрую, сани, лошадей. Главным советчиком и консультантом в дорогу была, конечно же, Евдокия Ефимовна Ермолина. Про неё можно сказать особо.
Евдокия Ефимовна Ермолина (родилась 1 марта 1871 г. – умерла в 1941 г.) в девичестве Дуркина, родом из с. Трусово, рано вышла замуж за Семёна Семёновича из рода Мироновых. Муж вёл крестьянское хозяйство, занимался извозом. Сама Евдокия Ефимовна, хотя и была бойкой жёнкой, занималась обычным женским трудом – вела домашнее хозяйство, ухаживала за скотом, вязала носки и рукавицы для себя и на продажу, родила и ростила двух дочерей, робила и всякую другую деревенскую работу. Всё в её жизни изменилось в одночасье. Однажды, когда муж уехал по извозу в Пинегу, к ней приехал на лошади кто-то из рода Улиных, которые содержали почтовую станцию на устье Усы, с худой вестью. По обратной дороге её муж тяжело заболел, с сильными болями в животе лежал на станции, просил приехать жену. 
Евдокия Ефимовна живым мужа не застала. Пришлось ей взвалить на себя всю работу по хозяйству, потом заняться тем же промыслом, каким занимался её покойный муж – извозом, где и проявился её крутой характер, даже своего рода талант в этом деле. Евдокия Ефимовна много раз ездила на ярмарки в Мезень, Пинегу, Вашку, Архангельск. Возила продукцию крестьянского труда, продукцию охоты, других крестьянских промыслов цилемцев. Она была легендарной личностью, на дорогах до самого г. Архангельска её знали под именем Одка-вдова. Евдокия Ефимовна овдовела в двадцать восемь лет и больше замуж не выходила.
Главный совет Евдокии Ефимовны был таков – «поменьше спите в дороге» и поклон мезенскому приставу, который не единожды помогал ей в дороге. К поклону прилагалась пара кругов сливочного масла от собственных коров. При упоминании о приставе Никита Фёдорович недовольно поморщился, посылочку взял, но промолчал. Он, как и большинство печорских крестьян, не очень-то любил любую власть, так как кроме налогов и повинностей ничего от неё не ждали.
Обоз двигался ходко, на каждой станции давали отдых лошадям, сами отогревались, узнавали новости. Перед Койнасом случилась оказия. Молодой конь по кличке Воронко, который вёз воз с сеном, рванул в обгон и отводой саней вередил одной лошади ногу. В Койнасе выгрузили остаток сена у знакомых, хромую лошадь перепрягли на Воронка, хотя и не планировали на нём ехать дальше, так как он был ещё молод, диковат да к тому ещё не клеймен. Сопровождающему Никита Фёдорович велел ехать домой на хромой лошади и из дому, сменив лошадь, встрету (навстречу) привезти хотя бы небольшую волочугу сена до станции Борковской. Он посчитал, что сена на обратную дорогу не хватит.
До Мезени доехали благополучно, хотя Воронко всё пытался вырваться вперёд, путал лошадей и потому пришлось его поставить коренным (основным, первым). Ярмарка шла уже не первый день, цены на товары уже сложились, потому мясо и масло продали быстро, перегрузили из саней в сани весь товар одному купцу, а два воза даже не перегружали, продали вместе с санями, так как обратного груза не намечалось, покупки войдут и в одни сани, да если есть спрос, чего не продать. Много времени ушло на закупку мелочей для дома, да исполнение разных наказов. Пристава дома не было, потому привет и посылку Авдотьи Никита Фёдорович передал домашним. В последнюю ночь перед обратной дорогой Никита Фёдорович немного расслабился. С вечера он напоил лошадей, дал побольше им сена, а Воронка привязал подальше от других лошадей, чтобы не покалечил их. С хозяином двора выпили по чарке за успешную коммерцию. Товарищу по поездке наказал ночью посмотреть за лошадьми, а сам первый раз за всю поездку крепко заспал. Ночью лошади «хропались», но напарник встать и посмотреть поленился.
Наутро Никита поднялся рано и сразу пошёл кормить лошадей. Воронка на месте не было… Он крикнул напарнику, чтобы тот дал сена лошадям, а сам выскочил со двора и стал искать лошадь у ближайших домов. Было темно, следов не видно, пришлось идти за фонарём. При свете они обнаружили, что верёвка у саней обрублена топором, а следов не видно, так как ночью прошёл снег. «Всё проспал, – промелькнуло в голове у Никиты Фёдоровича. – Вся коммерция накрылась, вряд ли найти коня в чужом, хотя и небольшом городке». Хозяева всё же посоветовали обратиться с поклоном к приставу.
Пристав в то утро тоже встал рано, отправлял «казённый груз» с обозом, который с утра пошёл в Архангельск. Он пил дома чай, когда к нему постучался и вошёл одетый в малицу и коты молодой ещё мужик. Никита Фёдорович, а это был он, с ходу от порога стал передавать приветы от Авдотьи Ефимовны. Пристав пригласил посетителя к столу, хозяйка налила чашку чая, стал расспрашивать, как поживает Авдотья Ефимовна, какие новости в Печорском уезде. Никита Фёдорович долго не решался сказать истинную причину своего прихода к приставу. Когда он наконец-то поведал ему свою беду, разговор пошел казённый, местами резкий, но профессиональный. Пристав приказал запрячь в сани лошадь из одной с Воронком конюшни, и они тотчас поехали по постоялым дворам и конюшням. Хозяева дворов и конюшен быстро и без разговоров показывали всё, что надо приставу, видно знали крутой его нрав. Никита Фёдорович с приставом объехали весь уездный городок, но Воронка нигде не нашли. Тогда они пустились в сугон (вдогонку) уехавшему утром в сторону Архангельска обозу. Нагнали обоз, когда он уже выезжал со следующей после Мезени станции. Когда стали обгонять обоз, заржала лошадь, запряжённая в подводе Никиты Фёдоровича. В ответ из обоза подал голос и встал на дыбы Воронко. Его пытался остановить возница, но Воронко рванул в сторону, обломал оглобли, на вожжах притащил ездока прямо к ногам пристава. Опознание состоялось, хотя на Воронке и не было клейма, но и на хомуте были срезаны не все метки. Дальше в деле разбирался уже пристав.
Домой Никита Фёдорович отправился на следующий день. Перед отъездом он зашёл ещё раз к приставу, оставил его супруге небольшой подарок и с лёгким сердцем пустился в путь. Последний раз перед домом обозники дали отдохнуть лошадям на почтовой станции на устье Усы. Здесь они своим небольшим обозом съехали с Печорского тракта и спустились на реку Цильму. Дальше их путь продолжился по дороге, которая шла между деревнями Филипповской, Ортинской и Трусово. Воронко от Ортинского косяка учуял дом и пошел крупной рысью, сани только перелётывали на переметах.
В разговорах о поездке Никита Фёдорович коротко отозвался о приставе: «Ушлый мужик». В его голосе слышалось большое уважение. Ещё много раз Воронко ходил коренником в дальние поездки по Архангельскому (Печорскому) тракту и был гордостью хозяев.
Григорий Яковлевич Чупров,
лесник, д. Филиппово.

Категория: Страницы истории | Добавил: kireevdv (24.04.2017)
Просмотров: 1060 | Рейтинг: 3.0/4
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]