Богатое содержание завещаний давно привлекало к ним внимание исследователей. Они оказались в поле зрения исторической науки уже в XVIII веке. Если заглянуть далеко в историю, то исторически составлять завещание в преддверии смерти было связано с заботой о своей душе, поэтому в Древней Руси этот документ называли «душевная грамота». При оформлении документа использовалась специальная терминология, которая связывала действия по изъявлению последней воли с душевными переживаниями, а передачу имущества как духовное таинство. Содержание завещания включало: описание имущества; полное имя граждан, которые станут наследниками; распределение долей; прочие указания завещателя по изъявлению своей последней воли.
Почти все завещания устьцилём за исследуемый период посвящены разделу имущества: домов, хозяйственных построек, мебели, а также посуды и прочей утвари. Интересны не только стиль и орфография документов того времени, но и то, насколько подробно перечисляются предметы домашнего обихода, которые граждане завещали кому-либо. Мы листаем самые ранние завещания, датируемые 30-ми годами. В основном, семьи занимали всего 1-2 комнаты в отличие от современных хозяйств, помимо которых имелись: коридор, клеть, стая, а также амбар, баня, поветь, хлев (скотный двор). Из завещания Матвея Васильевича Шишелова мы узнаём, что он завещал верхнюю переднюю комнату со скотским двором (так в оригинале документа) внучке Ольге Андреевне Бабиковой, комнату в два окна над двором (ход через поветь) и остальные постройки (нижнюю комнату, баню, амбар, остальное имущество) после своей смерти и смерти жены своей дочери Елене Матвеевне Шишеловой.
Судя по документам, устьцилёмы были весьма непритязательными в домашнем обиходе. В домах были один или два стола, один или несколько шкафов, табуретки, сундуки, зеркала и часы (их наличие зависело от зажиточности хозяина), кровати. Имея небольшое количество домашнего скарба, они с особой бережливостью и даже заботой относились к нему.
Например, в завещании Евдокии Петровны Носовой, датированном послевоенным 1946 годом, кроме дома 1928 года постройки, состоящего из двух комнат, достаточно подробно и чётко указано имущество, передаваемое в качестве наследства своему сыну. Это швейная машинка компании «Зингер», сундук деревянный с двумя ручками, кровать деревянная крашенная, два больших стола, столько же маленьких, диван, табуретки, хлебный ящик, три таза, два подноса, столько же чайников, полоскательница и умывальник бронзовые, ковши, бритва, бидон и котёл медные, корыто и логун деревянные, две эмалированных кастрюли, одна сковорода чугунная, три печных чугуна, утюг угольный чугунный. Из посуды названы 2-3 блюдца, столько же тарелок эмалированных и мисок глиняных, чайниц, стаканов и чайных чашек с блюдцами, вёдер. Список завершается матрацем из оленьей шерсти с овчинным одеялом и двумя подушками, а также одеждой (рубашки, рукава, сарафаны, платки шёлковые и простые, кофта, малица и обувь).
В XX в. имелся значительный скачок в благосостоянии устьцилём по сравнению с XIX веком, когда в каждой избе были только стол и лавки вдоль стен, иная мебель практически отсутствовала, спали обычно зимой на печах, летом на полатях. Но еще одним из атрибутов мебели оставался обыкновенный сундук – универсальный, простой и удобный. Мода на сундуки не проходила долгие столетия. В них хранили одежду, бельё, обувь, украшения. Этот атрибут был практически в каждой семье, как бедной, так и богатой. Для удобства доступа к вещам сундук ставили набок, и верхняя крышка стала дверью, а внутри появились полки. Так появился первый шкаф. Шкаф для хранения вещей стали называть «гардеробом» (от французских слов: «garde» – хранить и «robe» – одежда). В то время ещё широко использовался шкаф для хранения кухонной утвари, который назывался буфетом. Он вносил на кухне нотку домашнего уюта и душевной простоты. В домах стояли комоды для белья. Их практичность и удобство доказано временем, недаром данный предмет мебели не теряет свою актуальность на протяжении столетий.
К деревянной и глиняной посуде добавились стеклянная и эмалированная посуда, используемая устьцилёмами. Деревянными были ложки, солонки, глиняными – миски. Металлических вещей было совсем мало: чугуны, в которых варили пищу, ухват для вытаскивания из печи чугунов, насаженный на деревянную палку, ножи. Нередко по наследству оставлялись самовары. Испокон веков он, как старый добрый друг, привлекал своей теплотой и гостеприимством. Какое чаепитие без самовара! Пузатый и дымящийся, важный и блестящий, самовар стал центром праздничного застолья и незаменимым атрибутом русского чаепития.
Одежда подразделялась на повседневную и праздничную. Носили в то время рубашки, сарафаны, платки шёлковые и простые, кофты, малицу, постепенно появились в гардеробе платья, пальто и плащи. Согласно завещанию Веры Федоровны Дуркиной, написанному в 1970 году, кроме предметов мебели и быта, старшей дочери остался по наследству зелёный отрез на платье, шёлковый плат (сиреневый), кожаный плащ, синее зимнее пальто, синяя шерстяная вязанка; средней дочери – зелёный отрез на платье, жёлтый плащ, красный плат, и, наконец, младшей дочери чёрное и зелёное пальто, все платья, розовый платок, тёплые сапожки.
Делу – время, потехе – час, гласит русская народная пословица. Так, кроме всего прочего, Василий Васильевич Чупров передал по наследству своей дочери гармонь-двухрядку и патефон. Это 1964 год.
В рассматриваемый период в завещаниях в качестве завещаемого имущества нередко упоминаются «деньги, находящиеся в банковских учреждениях» и «все денежные капиталы, где бы они не находились и в чем бы они не заключались». В завещании Ирины Васильевны Носовой, проживающей по улице Набережной, датированном 1958 годом, «ввиду моего преклонного возраста и в случае моей смерти отставляю своё завещание племяннице Осташовой Палагее Андреевне, имеющиеcя у меня деньги, хранящиеcя в Сберкассе в с. Усть-Цильме и после моей смерти распоряжаться полным хозяином над моими сбережениями». Так, Валентина Тимофеевна Чупрова (1969 год) доверила получить, кроме всего прочего, все причитающиеся деньги своей дочери по больничному листку в органах охраны милиции, в сберегательной кассе и в кассе займопомощи.
Завещание могло быть адресовано как одному лицу, так и нескольким, и не обязательно родственникам. Так, в августе 1939 года Алексей Васильевич Чупров из 3-го участка (авт. – Усть-Цильма была разделена на несколько участков) после смерти завещал всё имущество следующим лицам:
Петру Васильевичу Чупрову – белый олений совик, пальто синее, пимы чёрные, сапоги, галоши;
Галине А. Чупровой – шубу овчинную, малицу оленью с воротником, пимы белые;
Лизе Чупровой – малицу с симой, таз медный новый, сарафан шёлковый;
Лене Чупровой – амбар, чайник медный, шкаф;
Петру Ивановичу Носову – рубаху шёлковую, рубаху белую новую;
Максиму Васильевичу Осташову – бродни новые (узкие носки), пальто чёрное новое.
Полдома он оставил Галине Алексеевне и Светлане Алексеевне Чупровым, а Лизе Чупровой – всё мелкое имущество.
Можно обнаружить примеры, когда завещания включают такого рода элементы. Например, в завещании устьцилёмки Марфы Алексеевны Кисляковой, проживающей по ул. Набережной, датированном 1970 годом, содержалось, в том числе и обязательство, обращённое к детям-наследникам по завещанию, «делать уход и после смерти похоронить». И такие указания были не редкостью. Так, Тамара Игнатьевна Дуркина завещала дом по улице Нагорной, коридор, хлев и отдельно стоящую баню тем детям, которые будут проживать совместно с ней до смерти. Слепая 74-летняя Мария Филипповна Рочева по завещанию передала своей племяннице наследство, т. к. «она делала ремонт моей комнаты и ухаживает за мной».
Ещё в прочих указаниях завещателя по изъявлению своей последней воли могло быть следующее: «Сын Иван Алексеевич Чуркин проживал от меня отдельно в течение 20 лет, не оказывал никакой материальной помощи, не высылал денег на питание и во время болезни, не производил мелкого ремонта, хотя требуется и капитальный. С 29 марта 1957 года с момента моей болезни и по сиё время ухаживает за мной супруга другого сына Фёдора Алексевича, Ирина Ивановна Чуркина, за что и благодарен я. На основании вышеизложенного, я, Чуркин Алексей Дмитриевич, даю настоящую подпись о своём завещании сыну Фёдору Алексеевичу Чуркину».
Таким образом, безболезненно передать наследство, не обделив других наследников, не всегда получалось. Это уже тема отношений между людьми. И, как правило, если между родителями и детьми тёплые, любящие взаимоотношения, родители старались о них позаботиться, исходя из интересов всех своих детей, чтобы, например, никто из них не остался без жилья.
Завещания граждан, таким образом, предоставили нам возможность изучить уровень материального благополучия граждан в 30-70-х гг. XX века и частично вопрос отношений между людьми.
В статье использованы завещания граждан Усть-Цилемского сельсовета, бережно хранящиеся в архивном фонде №55. Их тексты публикуются с сокращениями. Стиль и орфография документов сохранены. В целях защиты персональных данных фамилии, имена и отчества изменены, и все совпадения случайны.
М. И. Чурсанова,
зав. архивным сектором администрации МР «Усть-Цилемский». |
