Где Тобыш чтит молчанье «У покойных»
Бьёт волной Печора берег,
Моет камни-валуны,
Жаль, я там ни разу не был,
Так пишу, со стороны.
Да, печально, что там не был,
Но со слов сумел понять,
Край Усть-Цильмы на Печоре
Можно всей душой обнять.
По легенде матерь Цильма –
Их кормилица река.
Кто осваивал те земли,
Те пришли издалека.
Годы, месяцы скитаясь
По тайге туда-сюда,
Клад судьбы нашли, ручаясь,
Создать жизнь здесь навсегда.
Шли с Руси они, гонимы,
Шли неведомо куда,
Одной верой побратимы,
Закаляла их беда.
Кто реки освоил устье,
Кто-то дальше вверх ушли,
Кто судьбу свою в притоках
Общим мнением нашли.
Деревеньки, сёла, избы,
Оживает Цильмы край.
И не веря в катаклизмы,
Клич для всех – «Здесь обживай!»
Шалаши кругом, землянки,
Домов первые венцы,
За Филипповым, повыше,
Своят Тобыш, молодцы!
Топоры, как барабаны,
Пилы песнь свою поют.
Кто пришёл с душевной раной,
Находили здесь приют.
Время шло, шли дни за днями.
День и солнце, ночь, луна.
Жизнь входила в своё русло,
Пусть не просто, но сполна.
Забывались и обиды
Давних, прошлых – смутных дней,
Веря в будущее, люди
Становилися добрей.
Поселенья основались,
Расстоянья не аршин,
Разве этим напугаешь
Того времени мужчин?
Почта тамошня в накладе
Не осталась и тогда.
Ездил дядя в гости к дяде,
Пусть не часто, но всегда.
Новость птицей облетала
Пойму Цильмы, те края.
Где на лодке, где лошадкой,
А где пешим перейдя.
Так и жили, обживались,
Край тот всех благодарил,
Кто охотой промышляли,
Кто с реки семью кормил.
Что-то в Трусово знахарка
Захворала, плохо спит.
Сны в горячке видит жаркой,
Про верх Цильмы всё твердит.
А весна уже шагала,
Реки сбрасывали льды.
Так знахарка предсказала,
Что не миновать беды.
В ледоход, увы, в ту пору,
Многим было не сплеча.
Выбирали, кто ловчее,
Не утоп бы сгоряча.
Молвил староста:
«Парниша, ты в верховья поспешай,
Что там в Тобыше случилось,
Поскорее разузнай».
Быстрым шагом и проворным
Он по льду реки промчал,
В ивах пойменных растаял,
Только льдины раскачал.
Дни по солнышку считали,
Календарь у них был свой.
Парня быстро так не ждали,
Что ж случилось, боже мой?
Уходил он, был здоровым,
С чёрной прядью, молодой,
А пришёл, скажён испугом,
Словно лунь, совсем седой.
Лишь знахарка и сумела
Снять с его испуга спесь,
«Говори, что там увидел,
Что случилось, всё как есть».
«В ночь дошёл до поселенья,
Помогла с небес луна,
То ли их болезнь скосила,
Толь гулял сам сатана?
Ни с одной трубы
Ни дыма, ни лучины свет в окно,
Помню, волос мой встал дыбом,
Все там померли давно».
Облетела страшна новость
Поймы речки, Цильмы край.
Суеверье суеверьем,
А людишек собирай.
С неба солнце ярко греет,
Видны лодки на воде.
Цильмы край весной теплеет,
Шли на вёслах к той беде.
Топоров уже не слышно,
Не слыхать и пенья пил…
Молчаливые лопаты
Ямы рыли для могил.
Как положено обрядом,
Помолились, кто там был.
Схоронили, поклонились…
Ветер в ельниках завыл.
Много минуло годочков,
С рек водицы утекло,
Край про то забыть не может,
Горем души припекло.
Год за годом, вверх по речке,
Люди ходят всё туда,
Помолившись, ставят свечки,
Поклониться, как тогда.
Больше люди не живали
В той природы красоте,
Сильно уж переживали
О душевной пустоте.
И с тех пор шумит лишь Тобыш,
По камням волною бьётся,
По сей день река и место
«У покойных» и зовётся.
Здравствуй, Усть-Цильма!
Гудок теплохода растаял вдали,
Эхом встряхнуло туман.
На малом ходу идут корабли,
Минуя тумана обман.
Сплошной пеленой он плывёт, не спеша,
Белый сырой и густой.
Ночною прохладой ветер, дыша,
Берег осыплет росой.
Облако солнцу открыло глаза,
Взгляд загорелся в лучах настроеньем,
Зарёй засверкала сырая трава,
Взорвав тишину птичьим пеньем.
И лета куплеты забрала тайга,
Неся сквозь леса, перелески.
Ноты природы летят на луга…
Печорской волны слышу всплески.
Где-то вдали тёплый дождик прошёл,
Радуга радует в небе,
Что где-то искал, здесь, наверно, нашёл,
Так жаль, что я раньше здесь не был.
Иду, чуть качаясь, любуюсь водой,
Жизнь с реками связана мало.
Спешу надышаться летней страдой,
С мечтой, куда так меня звало.
Повеяло дымом из русской печи,
Запахло домашней стряпнёй.
И видно, как кто-то коровку погнал
Пастись на поляне густой.
Здесь всё, как и раньше, – Древняя Русь,
Свой говор, наречие, быт…
Я даже и думать об этом боюсь,
Что предок был ими забыт.
История молвит сама про себя,
Ходи, удивляйся, смотри.
Жизнь невозможна здесь – край не любя,
Поймёт всё душа изнутри.
Но время спешит и торопится жизнь,
Считает и дни календарь.
Силёнок не хватит весь край обойти –
Всё повидать, ох, как жаль!
Домов здесь не счесть.
Глянь на север, на юг, не видно от края до края.
Я прямо скажу, как оно есть,
Ну, здравствуй, Усть-Цильма большая!
9 мая
А на дворе весенний май,
Девятое число.
Сорвало лёд, растаял край
И солнце припекло.
Слыхать, как первый теплоход
Гудком окликнул дали,
Пришёл на праздник весь народ,
День радости, печали…
Усть-Цильма помнит время то,
Повестки военкома.
Кто в телогрейке, кто в пальто,
Шли на войну из дома.
За их плечами вещмешок,
На пристань шли, шагая,
В нём каждый нёс судьбы свой рок
И дух родного края.
Усть-Цильма помнит пароход,
Где про «Катюшу» пели,
В каютах плакала гармонь,
И матери ревели.
Пришла зима, затих причал,
Но только не военный.
На фронт парней из края вёз
Большой обоз олений.
И закипела жизнь в тылу,
Была горька та доля.
Весь женский труд был наяву,
От луга и до поля.
И голод потом был умыт.
Трудились дети, деды,
Чтоб был солдат в окопе сыт,
Для фронта, для Победы!
И радость там была одна,
Как почтальона ждали,
«Печору Красную» все вслух
По многу раз читали.
И знал наш край, что, где и как,
С кем сын его сражался…
Газета поднимала дух,
И этим тыл держался.
Вернулся белый пароход
С Победою Великой!
Кому-то счастье в дом вернул,
Кому-то – боли дикой…
Пришли герои в орденах,
Медалями сверкая,
Страну родную отстояв
И честь родного края.
И было радости в глазах,
Родной двери коснулся…
И пили горькую в слезах,
За тех, кто не вернулся.
А дальше фронт, фронт трудовой.
Страна в руинах, голод…
На фермы, в поле шли, как в бой,
И в зной, и в дождь, и в холод.
Ушли былые времена,
Невзгоды, горе, беды.
Усть-Цильма празднует всегда
Тот праздник – День Победы!
Спасибо, ветераны, вам,
Кто был в смертельных схватках,
Кто тыл слезами умывал
Над детскою кроваткой.
Возьми, земляк, и в воду кинь
Блестящую монету.
Поклон до самой до земли,
Всем тем, кого уж нету! | 